9 августа 2020 года в Беларуси должны состояться президентские выборы. Главой республики на протяжении последних 26 лет является Александр Лукашенко. Он находится на должности дольше всех других действующих глав государств постсоветского пространства, да и всей Европы. Что позволяет Лукашенко оставаться таким политическим долгожителем, а также как будут развиваются отношения Беларуси и Украины, в интервью ГолосUA рассказывает политолог, кандидат политических наук Алексей Якубин.
– Почему у Лукашенко удается так долго переизбираться главой Республики Беларусь и сохранять доверие большинства граждан?
– Мне кажется, что Лукашенко, в отличие от многих постсоветских лидеров, очень четко осознал, даже возможно раньше, чем это произошло в других странах, что люди хотят социального контракта, социальной политики, которая бы давала людям определенные стандарты жизни, которые бы сохранялись без оголтелых неолиберальных экспериментов над экономиками и социальными системами. Если мы посмотрим на Беларусь, то ей удалось за эти годы при Лукашенко в принципе сохранить социальную модель, в отличие от многих ее стран-соседок – от Украины или от России. Если мы посмотрим, например, на ключевые предприятия, то приватизации там минимум, там есть государственная промышленная политика, в аграрном секторе – агрогородки, в медицине – бесплатная медицина. Мне кажется, что секрет успеха Лукашенко не в штыках, как кто-то думает, а в социальных благах. И это до последнего времени устраивало и устраивает большинство жителей Беларуси. Потому что они смотрят на соседние страны, и они видят проблемы, которые у них есть. Может, в Украине или России экономический или политический динамизм больше, но в Беларуси все-таки есть больший уровень социальной защищенности.
– Мы видели, когда Зеленский пришел к власти в Украине, то начал устраивать разносы разного уровня чиновникам, и его начали сравнивать с Лукашенко. Президент часто к этому прибегал, и это людям нравится, импонирует…
– Секрет в том, что Лукашенко на самом деле, если смотреть соцопросы, по-моему, является самым популярным политиком в Украине сейчас, если говорить об иностранных лидерах. Я понимаю, что значительная часть наших граждан хотела бы подобной поведенческой и социальной модели, которая есть в Беларуси. Визуально это проявляется в этих разносах чиновников. Я думаю, поэтому у Зеленского посчитали, они же часто используют социологию, что такие вещи пользуются успехом.
– Но эти разносы, которые устраивали Зеленский и Лукашенко, принципиально отличаются. Например, Лукашенко приезжает на предприятие, разбираясь, что там происходит, поскольку сам когда-то был руководителем колхоза, и человек в теме, чего нельзя сказать о Зеленском. Он может приехать на любое предприятие, но ничего, по сути, не будет знать. И еще одно важное отличие, что во время этих распеканий чиновников рядом с Лукашенко стоит прокурор и тщательно все нотирует…
– И все это потом превращается юридически в расследование и так далее.
– Да, в наказание провинившихся управленцев и реальные решения по кадрам.
– У нас в основном это работает по принципу спортивной рыбалки. То есть демонстрация какого-то действия, а что произошло дальше – открыто дело или нет – это все уходит на задний план. Это можно назвать своеобразным фреймированием. Мы видим модель разговора Зеленского с чиновником, а происходят ли за пределом этого разговора какие-то дела, скорей, нет или мы не знаем об этом.
– Зеленский и Лукашенко общались достаточно тепло. В начале октября прошлого года был даже совместный форум Украины и Беларуси в Житомире, где говорилось о сотрудничестве и повышении товарооборота между государствами, который достаточно сократился с 2014 года. На каком сейчас этапе сотрудничество Украины и Беларуси и каковы его перспективы? В чем оно может быть для нас выгодным?
– Не стоит забывать, что Лукашенко всегда старался выстраивать достаточно теплые отношения с Украиной. Это было и при прошлом президенте. Он пытался говорить, что он своеобразный медиатор между Украиной и Россией. Опять-таки Минская контактная группа находится в Минске. К концу Порошенковской эпохи пытались ее перенести, когда Беларусь, по мнению адептов предыдущего президента, как-то не так голосовала на Совбезе ООН, но в итоге сохранили эту площадку. Мне кажется, при Зеленском роль Минской контактной группы, отношение к Минску как к посреднику, медиатору сохраняется. Насколько я знаю, сейчас готовится даже визит Зеленского на осень в Беларусь. Насколько я понимаю, это будет государственный визит, даже несмотря на пандемию Covid-19 и так далее. Само по себе это уже показательно. А для самой Беларуси отношения с Украиной важны потому, что это попытка равновесия в контексте с Россией, а с другой стороны, Беларусь достаточно много получает экономических плюсов, как это ни странно, от ухудшения политических отношений Украины и России. Это не секрет. Перенаправлена часть трафика, авиасообщение происходит через Минск. Часть товаров, которые проходили непосредственно из России, теперь идут через Беларусь. Беларусь в этом плане играет интересную роль и по отношению к России. Она пытается играть такого медиатора между Россией и ЕС. Есть санкции, а мы знаем, что они пытаются какую-то санкционную продукцию давать возможность через локализацию производить в Белоруссии.
– В этом тоже заслуга Лукашенко?
– Без сомнения. У Лукашенко рациональная европейская политика, потому что европейские страны в основном свою политику строят на экономическом рационализме. Лукашенко на самом деле выстраивает в Беларуси политику, похожую на политику европейских стран.
– Вы резонно упомянули Covid-19. Я думаю, что народу Беларуси также импонирует, что во время этой пандемии Лукашенко имел о ней особое мнение.
– Согласен. Это играло свою роль. Более того, я помню, что примеры Беларуси и Швеции постоянно приводились как «а посмотрим, что там будет». Потому что в этих двух странах на европейском континенте была достаточно диссидентская политика по отношению к введению карантина и коронавирусной политике. И Беларусь, и Швеция выделялись на европейском континенте, выбрав другую модель без жесткого карантина с большим акцентом на то, что это сезонная болезнь, и многих действительно это привлекало. В Украине это тоже обсуждалось, в особенности, когда поменялся тренд. Сначала общественное мнение склонялось к тому, что это что-то непонятное, давайте жесткие меры и так далее. А когда тренд ближе к концу апреля – началу мая начал меняться, то опыт Беларуси стал вспоминаться чаще. Тем более после 9 мая, парада и так далее.
– Не помешают ли Лукашенко и в целом Беларуси протесты, которые возникают сейчас? Могут ли они перерасти в более масштабное явление? Являются ли они инспирированными извне?
Тут вообще интересная история. Мне кажется, на Западе хотели бы смещения Лукашенко. Может быть, из-за не всегда легких отношений об этом подумывают и в России. Если говорить геополитически, Лукашенко оказался в достаточно сложной ситуации. Еще одна из проблем, что в последнее время есть некое социальное недовольство его политикой, потому что Россия начала вводить различные пошлины на энергоносители, а для Беларуси существовали такие механизмы, как налоговый маневр, которые позволяли ей по внутренним российским ценам получать энергоносители. Потом Беларусь могла их экспортировать, что составляло существенную часть ее доходов. А сейчас мы видим падение в принципе цен на энергоносители на мировых рынках. Это сказывается на России и также на Беларуси. Тут даже дело не в том, что Лукашенко допустил какие-то большие провалы в социально-экономической политике, а просто у части общества есть некая усталость, что один человек бессменно, такое длительное время управляет страной. Часть молодежи выходит на уличные акции, я думаю, не потому, что они прям страдают. Это из серии, что столько лет один и тот же политик. Какое-то такое условное желание «а давайте что-то поменяем». Потом, понятное дело, часть из них могут, конечно, жалеть об этом. Мне кажется, специфика Беларуси в том, что людям хочется больше политической жизни. Вот в Украине очень бурная политическая жизнь, это не секрет, а в Беларуси у них в этом плане нет такой активной политической жизни.
– Так, может, это и хорошо?
– Да, но люди-то смотрят, в том числе и на Россию. Там тоже в большей мере есть пузыри политической жизни.
– Это может быть особенностью такого государственного проекта, как Беларусь. Ведь если будут какие-то изменения, какая-то либерализация или большее участие людей в политической жизни, это может подбить основы этого проекта.
– Я согласен.
– Подытоживая. Лукашенко удается оставаться при власти, потому что он сохраняет социальную модель государства и даже какие-то элементы социализма в центре Европы?
– Да, европейского социализма. При этом он даже в чем-то очень похож на те социальные модели, которые существуют, например, в скандинавских странах. На самом деле социальная модель, которая есть у Лукашенко, атипична для постсоветского пространства, но типична для европейского пространства.
– И Украина может довольно продуктивно и выгодно для себя развивать отношения с Беларусью. Но нет ли проблемы в том, что у нас довольно стереотипно относятся к этой соседней стране, мол, там царят советские подходы, там правит диктатор и так далее – то есть такие, очевидно, навязанные клише? Не будет ли это мешать во взаимоотношениях двух стран?
– Эти клише, без сомнения, присутствуют, но они часто разбиваются об эмпирическую действительность. Если человек проедет по дорогам Украины, а потом въедет на территорию Беларуси, то у него возникнет ощущение, будто въезжаешь в европейскую страну, как у нас любят говорить.
– То есть чувствуется контраст?
– Конечно. Контраст по дорогам, по тому, как в Беларуси развиваются села. И это все в одной географической климатической зоне. Это показатель того, что разные социально-экономические модели на самом деле дают разные результаты.
– Да и в Беларуси условия и природные ресурсы поскромнее, чем у Украины.
– Конечно. Часто Беларусь даже неудобный пример для многих постсоветских стран, особенно для тех, которые находятся в Европе. Она показатель того, что в принципе можно сохранить социальную модель, необязательно было разрушать промышленность или села для постройки какой-то новой экономической модели, что в принципе многие элементы модели, которая была в Советском Союзе и потом досталась многим постсоветским странам, были жизнеспособны при разумной государственной политике, при работе более-менее вменяемой бюрократии. И это все можно было сохранить, не обязательно было устраивать всякие шоковые терапии и безудержные реформы. Беларусь в этом плане – неудобный пример.
По материалам: Голос