30 октября в Киеве на Майдане Независимости произошло смертельное ДТП, когда водитель внедорожника выехал на пешеходную зону и врезался в автомобили на дороге. Были сбиты пять человек, двое скончались на месте. К сожалению, ДТП, когда автомобилист наезжает на пешеходов, происходят не первый раз. Обстоятельства этого трагического происшествия в интервью ГолосUA анализирует юрист Михаил Стрельников.
– Подозреваемого в трагедии, которая случилась на Майдане Независимости 30 октября, отправили под домашний арест сроком на 60 дней. Насколько справедлива эта мера пресечения в данном случае?
– Я оцениваю это все как театральное представление, которое судья должен был пресечь. Удивительное начинается с того, что человеку сразу дали статус подозреваемого. Объясню, почему удивительно. Наши правоохранительные органы очень не любят предоставлять статус подозреваемого, потому что в этом случае человек и его адвокат сразу получают процессуальный доступ ко всем документам, поэтому наши правоохранители любят «подвесить» в качестве свидетеля по делу и ничего не предоставлять. А тут уже ночью человек получает статус подозреваемого, на следующий день мера пресечения, на которую он приезжает в каталке. Еще вчера он в автомобиле ездил нормально без каталки, сегодня он уже в суд может явиться только недвижимым. В-третьих, нет представителей пострадавшей стороны. В-четвертых, непонятен процессуальный статус врача, который там был. Судья забыл привести врача к присяге. Он кто? Он свидетель, он эксперт? Врач, который там был, просто мимо проезжал? С точки зрения самого процесса было столько странностей, причем все странности были в пользу подозреваемого. Далее адвокат подозреваемого, не стыдясь, говорит журналистам, что он сразу после суда после принятия меры пресечения едет к потерпевшим и везет им 50 % суммы надлежащей им от нанесенного ущерба. Адвокат такого не имел права говорить ни за что и никогда. Нанесенный ущерб устанавливается судом. В данном случае выглядит так, что адвокат поторговался ночью с потерпевшими, с их родственниками и пытается их подкупить. Пытается подкупить сторону в процессе, чтобы она или не давала необходимые показания, или давала не те показания. То есть это подкуп. Если этот человек действительно хотел сделать доброе дело, он просто дал бы деньги на похороны, но не говорил бы, что это 50 % или 30 % помощи, которая должна быть оказана. Не ему решать, сколько помощи будет. Не он судья.
– Сразу после этого трагического происшествия появились сообщения, что у этого водителя проблемы со здоровьем. СМИ писали, что ему делали стентирование, операцию на сердце. Это каким-то образом смягчает вину или нет?
– Нет. Я склонен к тому, что это ее утяжеляет. Автомобиль – это средство передвижения повышенной опасности. Поэтому если у вас утром плохое состояние здоровья, вы не выспались и тому подобное, вы не имеете права садиться за руль автомобиля. За рубежом для дальнобойщиков даже устанавливают такую штуку, которая выключает автоматически двигатель после 6-8 часов за рулем, и пока водитель не поспит определенное количество времени, она не даст включить двигатель. То есть ты не имеешь права находиться за рулем ни в состоянии усталости, ни тем более после каких-то манипуляций. У большинства возникает вопрос: у товарища не было денег на такси? Заправка этого «крокодила» – это такси класса люкс на весь день.
– Понятно, что это его личная ответственность, садиться или не садиться за руль. Но можно ли каким-то образом внести изменения в законодательство и, например, лицам, которые после операции или с определенными проблемами со здоровьем, запретить садиться за руль хотя бы на какой-то период, чтобы подобных случаев не было?
– Я считаю, что не надо вносить дополнительные нормативные или законодательные документы по этому поводу. Это будет чересчур. Понятно, что это законодательством запрещено и так. Разжевывать это дополнительными нормами не приведет к каким-то результатам. Просто надо то, что имеется, применять. И без того, к чему прибегают наши власть предержащие, – к каталкам, ко всему этому антуражу, который рассчитан на слезливых бабушек и дедушек, которые будут умиляться, как ему плохо.
– 2 ноября, было вынесено решение по водителю, который в результате ДТП 12 июля убил семью из четырех человек на Старообуховской трассе. Ему был вынесен приговор 10 лет тюрьмы. Тогда у него мера пресечения была содержание под стражей в СИЗО, он признавал вину. Можем ли мы говорить, что в вопросе меры пресечения применяются довольно разные подходы?
– Домашний арест – это нахождение в строго определенном месте. Электронный браслет на то и браслет, чтобы видеть, что человек находится именно в этом месте под домашним арестом. О чем говорил адвокат уже по завершению судебного заседания по виновнику ДТП 30 октября. Он говорил уже о том, что подозреваемый собирается совершать нарушение закона и требование судьи: подозреваемому необходимо ездить в больницу, проводить операции. В данном случае мы или за закон, или кому как что необходимо. В конце концов, в следственном изоляторе тоже есть тюремная больница. Если человек считает, что человек не может находиться в самом изоляторе, пусть находится в больнице, но когда только судья произнес решение о том, что он должен находиться под домашним арестом, и тут же адвокат говорит, что мы договоримся. чтобы он ездил в больницу… Давайте тогда договоримся, что он может за рубеж выезжать, еще куда-то. Само правоприменение закона зависит от личности. Один человек будет сидеть в следственном изоляторе и ждать, когда наступит решение суда, и в крайнем случае, если ему будет плохо, он будет в тюремной больнице, а другой будет спокойно разъезжать по городу, когда ему захочется, несмотря на решение суда. Почему? Потому что он человек другой касты, другой категории?
– В трагедии, которая произошла на Старообуховской трассе, виновен человек, который угнал машину, врезался, погибла семья, а в случае с ДТП на Майдане Независимости говорится об экс-чиновнике. Будет ли иметь его статус значение для приговора?
– Я думаю, будет. С учетом того, что судья уже на первых порах делает ошибки, которые позволительны не судье со стажем, а человеку, которого только вчера назначили судьей, и он еще в этом не разобрался, мы можем представить, какой будет приговор. Первая странность, с которой мы столкнулись, – это странность еще до объявления решения о мере пресечения. Человеку 6 часов не могли сделать анализ на наркотики. Человек сделал резонансное ДТП в центре столицы государства. 6 часов! Знаете, что за 6 часов, если человек нюхнул кокаин, он полностью выходит из организма. Его даже не найдешь следов. Это можно было понять, если бы он был в деревне, его долго везли в город, искали лабораторию.
– Как человек в таком случае может избежать ответственности? Может ли его защита сказать, что это не он виноват, а например, автомобиль или что-то в этом роде?
– В первые часы очень многое зависит, проведены ли анализы – анализ на алкоголь и анализ на наркотики. Дальше уже действия защиты, действительно, облегчаются. Если анализы не проведены или анализы нулевые, дальше можно будет говорить о неисправности автомобиля, о потере сознания. Хотя я как автомобилист не вижу, что автомобиль был неуправляемый. Глядя на поведение автомобиля, хочу сказать, что автомобиль ехал со странностями, но все время был управляем. Не было такого момента, что человек потерял сознание и автомобиль поехал сам. Автомобиль все время находился под управлением. Согласен, что управление было очень странным, но оно было. А дальше все зависит от судебных экспертов, которые должны сделать экспертизу, в том числе по поведению автомобиля. Если они ее сделает с пониманием того, что делают, то будет доказано, что автомобиль находился под управлением, и дальше уже от следствия зависит решать, почему автомобиль именно таким образом управлялся. Версия о том, что человек находился в бессознательном состоянии, любой эксперт, который будет делать, должен отвергнуть. Может где-то и есть автомобили, которые могут ездить самостоятельно, но этот к ним явно не относится. Автомобилем управляли.
– Что можно сделать в юридической плоскости, чтобы таких ДТП не случалось? Может, усилить ответственность за такое вождение или как-то ограничивать людей, которые имеют и определенный возраст, и проблемы со здоровьем, в праве водить?
– Вопрос даже не в ограничении прав. Вопрос, что люди должны понимать, что есть общая ответственность. Когда будет отношение, что это водитель за рулем, а не чиновник или родственник высокопоставленного лица, тогда законы будут работать. Вопрос не в законах, вопрос в применении этих законов. Законы у нас неплохие, законы у нас рабочие. Вопрос в том, что в применении этих законов происходит сегрегация между теми, кому можно, и теми, кому нельзя ни в коем случае.
По материалам: Голос
