Согласно театральному календарю, конец июня — это официальное закрытие сезона. Однако закрывать, по сути, нечего, потому что нормально театральный сезон не прошел из-за карантина. Тем не менее, некоторые театры даже в это время полузапретов пытаются репетировать, что-то делать. Например, в Театре Франко работают над тремя спектаклями разные режиссеры — Д.Богомазов, Ю.Одинокий и Д.Петросян. В Театре на Левом берегу готовят новый спектакль по пьесе Жадана «Хлібне перемирья» (режиссер Стас Жирков). Работают и независимые проекты, «в подполье» идут репетиции. Один из таких проектов «в подполье» в Доме кино осуществляют Ларса Кадочникова и Стас Сукненко. Это спектакль о великой любви Жорж Санд и Шопена под названием «Двое: Жорж и Фредерик». Все надеются, что в сентябре-октябре эти проекты увидят зрители. Сейчас из-за карантина и других санитарных моментов люди не понимают, когда и что можно делать, планировать.
Об официальном закрытии театрального сезона и кое—что о ситуации в культурной жизни страны в беседе с корреспондентом ГолосUA рассказал известный театральный критик, заслуженный журналист Украины Олег Вергелис.
-Олег, как карантин изменил театр и культурную жизнь страны?
-Карантин эту жизнь изменил разительно, он ее попросту остановил, поставил на состояние паузы, временной заморозки. То есть, карантин остановил и заморозил культурную жизнь Украины. И не только нашей страны. Это объективная ситуация, тут некого винить, так случилось в истории человечества. Эта жизнь изменилась в том смысле, что многие творцы стали думать о параллельных видах заработка. Многие слабо верят, что после карантина всё будет, как прежде. Люди опасаются, что станет меньше съемок, гастрольных проектов, и думают, как найти себя в иных сферах. Карантин изменил мышление, многие люди стали понимать, что хорошее длится недолго. Так, как было раньше, уже точно не будет. Больше не будет прежней беспечной жизни. Вскоре будут считать каждую копейку, будут оглядываться, а что может случиться еще — какая иная напасть? Карантин и эпидемия в этом мире — часто синонимы различных технологий (информационных и политических в том числе). Неизвестно, какие технологии могут задействовать в будущем. Так что пусть все будут здоровы!
-Как считаете, компенсировал ли поток онлайн-показов различных спектаклей остановку работы театров?
-Никогда никакой онлайн или даже показы в кинотеатрах не смогут заменить специфику искусства сцены. Такая специфика в живом дыхании, в живой энергетике. Поэтому разные прекрасные онлайн-показы — вынужденная мера и имитация, чтобы поддерживать интерес к искусству театра. Это параллельная форма деятельности, реальности, информационных игр, чтобы держать зрителя в поле зрения, чтобы не терять поклонников сценического искусства. Тем не менее, некоторые наши театры на онлайн-показах в соцсетях получили очень хорошие результаты просмотров и лайков. Молодцы.
-Каковы, на ваш взгляд, плюсы и минусы онлайн-показов?
-Плюс только один — онлайн-показы — как донесение необходимой информации о театральных проектах (новых и старых) — и украинских, и зарубежных. Это форма коммуникации. Человек включает смартфон и получает иллюзорный театр в смартфоне — маленькую картинку, движение маленьких актеров-точек. Конечно, это неполноценные впечатления, но зато есть хотя бы поверхностное визуальное восприятие проектов, есть информативная составляющая. Так что плюс в коммуникации — в обмене творческой информацией. То, о чем мы раньше не знали, не слышали и не видели, теперь можем в периоды безделья (карантина) кого-то открыть, посмотреть, как иной европейский театр создается хотя бы визуально. Большой минус — в том, что, к сожалению, записи наших украинских спектаклей часто далеки от совершенства. Зачастую такие онлайн-записи уродуют восприятие постановки. Только специалист может отличить, где проблемы в записи, а в чем подлинная суть проекта. Широкий зритель воспринимает всё за чистую монету и может отшатнуться от технически сомнительного видеотеатра.
Кстати, в период карантина у нас никто даже не заикнулся о возрождении телевизионного театра в Украине. Того театра, который раньше, во времена УССР, был в большом почете и предлагал высокие художественные образцы.
«Каменный властелин» Леси Украинки со Ступкой и Роговцевой — телевизионный театр высокого уровня. Есть и другие прекрасные образцы (их можно отыскать в Сети).
— Какие новые спектакли онлайн вы назвали бы среди лучших?
-Этот субъективный рейтинг может быть довольно скудным, поскольку у каждого свой вкус и свой выбор. Я бы не стал называть лучшие онлайн-проекты. Выбор небольшой. Из того, что удалось посмотреть (украинский репертуар), пожалуй, спектакль «Сто тысяч» режиссера Виталия Малахова в Театре на Подоле. Постановка (онлайн-версия) исполнена прилично, хороший монтаж. Также со знаком плюс и спектакль Одесского украинского театра «Тени забытых предков» режиссера Ивана Урывского, где тоже предъявлен хороший монтаж, профессиональная съемка. Я смотрел спектакль с интересом как самоценный визуальный проект.
— На ваш взгляд, можно ли писать о театре, если сейчас он существует только в режиме онлайн?
-О театре можно писать в разных режимах. И пишут. Часто что попало. Было бы вдохновение и были бы идеи. Не важно, какой режим — актуальный онлайн или ретроспектива классики. Многие спектакли Леся Курбаса современные люди тоже не видели, но пишут об этом горы методичек. Но это уже метафизика театра, история театра. Так что, например, упоминавшийся онлайн-показ «Ста тысяч» Театра на Подоле мне дал мне возможность посмотреть на старый спектакль несколько иначе, в ином ключе, в постановке для меня даже открылись новые планы. Такое тоже бывает. Важен ракурс взгляда.
-Какие потери может понести наш театр после карантина и какие уроки наши театры могут из этого вынести?
— Первая (колоссальная) потеря — конечно, потеря финансовая. Если тот или иной театр зарабатывал раньше на кассе около 3 млн грн в месяц, то теперь это все идет в минус. И эти минусы постоянно накапливаются. Правда, Шмыгаль и Ткаченко обещали, что государство сможет нивелировать потери из бюджета. Посмотрим. Еще один серьезный минус — энергетический и психологический, поскольку люди расслабляются, теряют творческую форму. Особенно это касается музыкальных театров. Если это опера или балет, то нужен постоянный тренаж, вокальные занятия, занятия у станка. В ином случае люди могут потерять творческую и физическую форму, Повторюсь, карантинные потери заметнее ударят по театрам музыкальным. Что касается посткарантинных уроков, то здесь надо иногда… предполагать, интуитивно действовать на опережение. Те театры, которые предполагали нестандартные общественные сюжеты, в чем-то сейчас и выиграли. Например, во время карантина делали отличную реконструкцию зала и сцены в Национальном Театре Оперетты, там не сидели сложа руки. Поэтому всегда (и сейчас особенно) театрам приходится жить с оглядкой, поскольку неизвестно, что этот мир ждет уже завтра. Сегодня — вирус, а завтра — упаси Господи — какая-нибудь комета Галлея.
Главный урок теперешних испытаний — не обольщаться впредь и ценить настоящее время, не зная сюрпризы будущего. И впредь строить планы не наполеоновские, а адекватные, реалистические, как спектакли старого МХТ.
-Каковы ваши ожидания от нового сезона после карантина?
-Я вам так скажу — мои личные ожидания связаны, в первую очередь, с моим же хорошим самочувствием, поскольку для меня этот карантин оказался гораздо длиннее и тревожнее, нежели для многих иных театралов. Это связано с обстоятельствами моей частной жизни (клиники и т. д.). Так что мой личный карантин гораздо длиннее, чем общий. Я переношу его терпимо, взвешенно, стараясь постоянно что-то делать (писать рецензии или прозу, работать онлайн по некоторым проектам, не давая повода для злорадства недругам и идиотам, которых всегда полно). Карантин заставляет думать. Есть время для мыслей. Вот за это время я и придумал несколько сюжетов для рассказов. Один из них вчера набросал, и сам не заметил, что уже рыдаю над черновиком. А мой первый недавний рассказ о Холокосте в Белой Церкви (как бы дебют в прозе) доброжелательно оценили даже в оргкомитете международной премии Бабеля. И это даёт импульс думать о хорошем и писать дальше, дальше, дальше. Так что разные мои ожидания посткарантинные связаны не с конкретным репертуаром, а с хорошим самочувствием моим личным и самочувствием близких мне актеров-режиссеров, которых очень люблю, постоянно общаюсь с ними, подбадриваю. Хотя тут, как говорится, самого бы кто подбодрил… Все остальное, кроме хорошего самочувствия и жизненной энергии, в теперешнем нашем подлом и предательском мире не имеет никакого значения, совершенно. Спектакли могут появиться либо раньше, либо позже. Главное, чтобы их создатели были здоровы и полны сил. Вот именно это главное, а остальное — время покажет.
— Погасил ли долгий карантин наши театральные скандалы?
— Этих скандалов вроде бы и не было. Не считать же таковыми хейтерские игры нашего нового талантливого поколения. Пусть играются, пусть хейтерят. Свиты хейтеров есть у Зеленского и Пугачевой. Так что это приметы времени, а не театральные скандалы.
В период карантина был некий скандал, связанный с театром «Актер» и темой насилия. Но этот скандал повернулся в конструктивное русло. Договорились вслух о том, что насилие вне сцены — плохо. Я итак это знал, в соцсетях, и прежде всего за кулисами, что действительно актер не может и не должен быть телесной марионеткой, игрушкой, грушей для боксирования, актер (перформер) — личность, с которой нужно считаться и договариваться полюбовно. Такой разговор оказался своевременен и полезен, и от него выиграли все — и актеры, которым важно себя утвердить, и Театр «Актер», который получил порцию пиара накануне очередной премьеры.
-А что вы можете сказать о российских театральных скандалах — с Кириллом Серебренниковым и Татьяной Васильевной Дорониной?
-Я за ними изредка слежу, конечно же, только в Сети и по прессе, мы далеко от них теперь. У меня все те сюжеты вызывают чувство глубочайшего возмущения и омерзения. Серебренников, которому грозятся дать 6 лет колонии, — очень талантливый человек, А тема якобы хищений денег в масштабах их бюджета — капля в море. Ко всему прочему, там еще и нечестные экспертиза, подставы, возникает много вопросов. Очевидно, что это дело срежиссированно. Видимо, помимо общих политических мотивов, у Кирилла есть и какие-то личные знатные враги, которые никак не могут успокоиться. За всем этим, не сомневаюсь, стоит еще и личный заказ, не первого лица, возможно, но заказ среднего уровня, несомненно. Например, Серебренников мог о ком-то резко высказаться, а он человек эмоциональный, это и записали, кому надо подсунули, и режиссеру начали системно мстить. Надеюсь, что он выйдет из этой ситуации победителем, потому что уже весь творческий мир воспринимают эту ситуацию с возмущением. В конце концов, какая может быть колония на 6 лет, это же бред.
Что касается Татьяны Васильевны Дорониной, то я просто ее очень люблю. Благодаря нашему выдающемуся украинскому режиссеру Сергею Данченко, мы с ней когда-то близко познакомились. С ней в театре ситуация тоже возмутительная. У нее хотят забрать здание театра (Московский Художественный академический театр имени М. Горького. — Ред.). Их не интересует искусство, классика и т. д., там просто хотят оттяпать огромное здание в центре города, и впоследствии делать «цирк». Это лакомая площадка. Поскольку Доронина — женщина немолодая, сил у нее мало, поэтому ей тяжело сопротивляться бандитам во главе с Прилепиным. Она уходит в самоизоляцию, в трагическое молчание, как подлинно великая актриса, какой она и является.
-В продолжение темы о российских мастерах… Добронравову разрешили въезд в Украину… Как прогнозируете, другим разрешат?
-Думаю, нет. При Зеленском этого не произойдет. Относительно въезда, там же есть персонажи, которых даже до Конотопа нельзя пускать.
Но есть большие уже ушедшие актеры, которые никуда не приедут. Но их старое кино запрещено. Здесь есть дискуссионные моменты.
Ведь надо же отделять личность, к примеру, Табакова, царство ему Небесное, от художественных образов, созданных им.
Как личность, Табаков наболтал много ненужного и оскорбительного для меня лично. Но его Шелленберг или король Людовик — выдающиеся кинообразы. Это параллельная реальность в фильмах «17 мгновений весны» и «Д’Артаньян и три мушкетера (обе отличные картины запрещены у нас).
Простите, пожалуйста, но мне кажется, что уж кто-кто, а Шелленберг точно не ослабит нашу броню и моральный дух. Не нужно впадать в крайности невежества. Как это произошло в США с «Унесенными ветром», когда бунты и протесты темнокожей части населения повлияли на ревизию выдающейся оскароносной картины с Вивьен Ли.
-Как вы считаете, сильно ли пострадала театральная молодежь от теперешнего адского антракта?
-В последнее время у нас активизировалось молодежное крыло в украинском театре. Много молодых лиц — актеров, режиссеров, драматургов. Талантливые дети. Для них карантин как удар молнии в чистом поле. Люди строили некие планы, а теперь не знают, что думать и предпринимать. Все зыбко, мир непрочен. Это ударило и по съемкам, и по антрепризам, по всему одновременно. А жить-то надо.
— Что бы вы посоветовали новому министру культуры в театральном деле?
-Министру никаких советов нет и быть не может. Он — человек опытный, умный и адекватный. У него есть прямой контакт с Президентом. И в этом смысле, думаю, если министр имеет прямой выход на главную власть, он может решать многие вопросы без «скрябания» в двери и без посредников и советников. Это плюс. Плюс один. Его знают наверху. Грубо говоря, если Президент был когда-то под его началом на телеканале, значит, понятно, что есть прямая связь. Какой может быть совет? Даже не совет, а, скорее, просьба — находиться в диалоге с вменяемыми людьми искусства, а не только с «факирами на час» или карьеристами-фриками. Иногда надо быть и с теми, у кого есть опыт, знания в культуре — и в живописи, и в музыке, и в театре. Это такие люди, как Станкович, Балаян, Кадочникова, Захаревич, Резникович, Козак, Стригун, Роговцева, Щербак, Сильвестров, некоторые другие. Это люди с колоссальным творческим и жизненным опытом. Было бы неплохо, чтобы министр культуры иногда собирал у себя эдакий Совет старейшин или, лучше, Совет мастеров (Рада майстрiв), куда приглашали бы для полилога людей с выдающимся прошлым. Они, конечно, люди эмоциональные, но и их надо слушать и слышать. Это связь поколений, которая не должна быть прервана в украинской культуре. Вот ушел от нас Мирослав Скорик, и целый мир оборвался. Черная дыра образовалась без него…
По материалам: Голос
