В видеообращении в пятницу, 13 марта, Президент Зеленский заявил, что в ближайшее время все инфекционные отделения в каждом регионе Украины будут полностью обеспечены экспресс-тестами для определения признаков коронавируса. По словам Зеленского, Институт молекулярной биологии и генетики НАН Украины безотлагательно изготовит 200 тысяч экспресс-тестов. Может ли Украина производить тесты на коронавирус и когда будет разработано лекарство от него, ГолосUA узнал у микробиолога, кандидата биологических наук Елены Мошинец.
— Насколько реально для Института молекулярной биологии выполнить такую работу?
— У Института молекулярной биологии и генетики НАН Украины имеется большая традиция разработки диагностических тестов, как молекулярных, о которых мы говорим, так и тестов более сложных и дорогостоящих на основе рекомбинантных белков. Много отделов и специалистов института давно с этим работают, поэтому разработка теста для нас совершенно не новость. Это хорошо, что Президент и его команда обратили внимание на Институт и обнаружили, что в Украине, несмотря на геноцид науки за последние 30 лет, все еще сохранились кадры. Это кадры не только советского образца, но и молодежь и студенты, которые вместе работают над созданием современных тестов не только для инфекционных заболеваний, но и для диагностики рака. У нас был создан великолепный тест для прогнозирования онкогенеза. Некоторым людям, которые принимали участие в испытании этого теста, были поставлены онкологические диагнозы, они обращались в клиники и обнаруживали опухоли на первой-второй стадиях развития. Диагностические тесты, разрабатываемые в Институте, потрясающие: они государственные, бюджетные, а значит намного дешевле, не хуже по качеству коммерческих импортных. В условиях экономического кризиса и ограниченного бюджета наш Институт может разработать адекватные эффективные тесты для разных задач.
— Что нужно для изготовления теста на коронавирус?
— Для того чтобы сейчас в научном институте разработать прототип теста, даже не нужны ни вирусы, ни другие инфекционные агенты. Все что нужно – это доступ к международной информационной базе.
— То есть нужна определенная формула?
— Да, сейчас в интернете в свободном доступе можно найти геном вируса или любого другого возбудителя, он расшифрован. Таким образом, зная генетическую последовательность, можно разработать специфический молекулярный тест для диагностики, в том числе, и коронавируса. Сейчас даже сам коронавирус не нужен. Для прототипа нужна информация о его геноме.
— Тест по коронавирусу – это что-то новое для Института и ученых?
— С точки зрения методологии производства молекулярно-генетических тестов в этом нет абсолютно ничего нового. Совершенно не важно, что мы ищем – коронавирус, грибковую инфекцию или пневмоцисту. Кстати, это наш тест, разработанный в 2016 году и так и не введенный в эксплуатацию в Украине. Он тоже разрабатывался на основании доступной в открытых базах данных генетической последовательности генома этого возбудителя.
— Что такое пневмоциста?
— Это проект моей группы, выполненный по просьбе врачей-клиницистов, работающих с пациентами со СПИДом на фоне ВИЧ-инфекции по программе Национальной Академии Наук Украины. В Украине очень много таких пациентов, большинство из них проходят лечение и живут долго. До 10 % пациентов со СПИДом в Украине умирают от пневмоцистной пневмонии. В отличие от нынешней коронавирусной пневмонии, пневмоцистная пневмония вызывается очень специфическим грибковым возбудителем. Им болеют пациенты с выраженным иммунодефицитом – со СПИДом, онкологическими и гематологическими диагнозами, трансплантированными органами. В Украине смертность от пневмоцистной пневмонии очень высокая, но в нашей медицинской системе нет ни одного протокола и специфического теста для диагностики этой пневмонии. Ее в Украине диагностировать нечем. В мире диагностируют, а в Украине нет. Наши пациенты умирают, их лечат неправильно, как от обычной пневмонии, а на вскрытии узнают, что там был пневмоцистоз.
— Если есть такой тест, почему он не работает в Украине?
— Тест разработан, но все попытки его зарегистрировать наталкивались на необходимость финансирования и государственного содействия. Нужно подготовить техдокументацию. Нет никакой поддержки со стороны Министерства здравоохранения, чтобы этот тест можно было бы внедрить. Нет программы содействия развития «домашней» диагностики. Так называются диагностические тесты, разрабатываемые учёными для отдельных госпиталей или даже стран для некоммерческого рутинного использования. В Министерстве знают об этой проблеме, но делать ничего не хотят.
— А мы не запоздали с разработкой теста по коронавирусу?
— Конечно же, нет. Тест делается очень быстро. Это настолько технологически отточено, четко, понятно, есть все нужные специалисты, что разработать этот тест дело нескольких недель, если есть материально-техническая база. Важно его масштабировать, то есть выпустить в большом количестве, и самое главное юридически вписать в нашу здравоохранительную систему. Главная проблема не только диагностических тестов, но и всех наших научных разработок – это несодействие государства во внедрении. При том, что есть проблемы с материально-технической базой, зарплатным фондом, с отоплением. Внедрить – это грандиозная проблема в Украине.
— 16 марта Владимир Зеленский заявил, что Украина получит из Китая партию быстрых тестов на миллион человек. Чем отличаются тесты, которые разрабатывает Институт молекулярной биологии, от тестов, которые передает Китай?
— Здесь нет противоречий. Речь идет о двух совершенно разных тестах. Мы должны понимать разность в их чувствительности и простоте применения. Тест, который будет из Китая, не такой чувствительный, но очень быстрый. Он позволяет проводить скрининг пациентов с ярко выраженной симптоматикой и длительностью течения не менее 6-10 дней на предмет того, является ли пациент в активной фазе коронавирусной инфекции. В основе этого теста лежит выявление антител к коронавирусу. То есть мы ищем иммунный ответ на коронавирус в пациенте. Если мы находим антитела к коронавирусу, мы достоверно утверждаем, 99 % вероятности, что клиническое заболевание – кашель, воспаление трахеи – вызвано коронавирусом. Дальше мы берем у него образцы на подтверждение на молекулярном тесте, который разрабатывается в Украине. Этот тест намного чувствительнее. Он ищет не иммунный ответ пациента, а собственно сам вирус. Иммунный ответ формируется зачастую не менее 14 дней. Пациент уже может быть инфицирован. Особенности коронавируса в том, что он обладает низкой вирулентностью, клиника заболевания развивается через 2-3 недели, но при этом пациент уже является разносчиком инфекции. С этим связана и высокая эпидемиологическая опасность. На стадии, когда пациент уже инфицирован, но клинически не болеет, он может и не иметь антител, поэтому для массового скрининга этот тест подходит тем, что он очень быстрый, но не такой чувствительный. Оба теста нужны: первый для экспресс-диагностики прямо на приеме у врача, а второй – для подтверждения и мониторинга, контроля контагиозности пациента, чтобы понимать, когда он может сменить карантинную зону на зону общения с людьми. Молекулярным тестом можно отслеживать и динамику течения болезни, и опасен ли пациент для окружающих. Экспресс-тест эффективен только в подтверждении заболевания, но не в отслеживании выздоровления.
— То есть отечественный тест более фундаментальный?
— Можно, наверное, и так сказать. Для этого нужна специальная лаборатория, специальный персонал, который знает, как этот тест работает. А для экспресс-теста из Китая ничего этого не надо. Там очень простая инструкция, тест по капиллярной крови: кровь из пальца наносится на тест-полоску, через какое-то время мы смотрим, проявляются полоски или нет. Он очень простой в исполнении, но он не такой достоверный и низкочувствительный. Но оба теста нужны, особенно если мы готовимся к эпидемии. Оба теста нужно правильно интерпретировать, чтобы противостоять инфекции и исследовать случаи.
— То есть даже если симптомы не проявляются, тест может определить наличие вируса в организме?
— Как раз молекулярный тест и делает это. Он технологичный. Нужно брать образец материала пациента – назофагальный смыв, мазок из носа, зева. Это нужно доставить в лабораторию, чтобы образец еще не был испорчен. Важно, чтобы лаборатория была в зоне досягаемости, чтобы образцы не хранились неделями в холодильнике или морозилке, чтобы это было быстро и попадало непосредственно в лабораторию как можно быстрее. Эти тесты зависимы от наличия диагностических лабораторий. Для широкого скрининга популяции в стране они будут малопригодны, потому что не в каждом городке есть лаборатория такого рода. Поэтому нам все-таки нужны экспресс-тесты для выявления инфицированных, а потом – эпидрасследование носителей. В мире так и поступают. Выявляя пациента, переписывают всех, с кем он контактировал, и их просто изолируют и наблюдают. Наблюдение, эпидрасследование – это главные инструменты для подавления этой эпидемии.
— Насколько Украина оснащена этими тестами?
— Насколько можно судить из сообщений в СМИ, тестов мало, они есть не везде и редко применяются. Уже известно о случае постановки диагноза после смерти пациента. Это значит, что тесты применяют недостаточно и несвоевременно.
— Есть лаборатория, условия?
— В целом эта эпидемия показала, насколько важно финансировать науку, чтобы при любых вызовах наука могла четко и быстро среагировать и выдать любые объемы диагностического теста. Мои коллеги наверняка выполнят эту работу, но в Институте мы страдаем от отсутствия внимания государства: недофинансирование и слабая материально-техническая база, нехватка зарплатного фонда, отсутствие финансирования на ремонтные работы. В НАН Украины и, в частности, в нашем институте Молекулярной биологии и генетики НАН Украины, есть грамотные специалисты и очень важно, чтобы страна их не потеряла, сохранила культуру научных исследований, потому что, потеряв её, выстраивать науку придётся заново.
— Почему тест сделать могут, а с вакциной проблема? Ее обещают только под конец года.
— Сейчас появились новые технологии производства вакцин, теперь это сделать проще, чем 20-30 лет назад. Технологии не стоят на месте. Если сравнить с разработкой теста, то вакцинация это уже элемент терапии, а терапевтические средства быстро не разрабатываются в принципе. Необходимы испытания, проверка эффективности. Вакцина должна быть не только нетоксичной и неопасной, но и эффективной. Это в принципе во времени не может занять несколько недель или месяцев. Особенности нынешней ситуации в том, что популяции такого коронавируса раньше не было. В 2003 году был острый респираторный синдром (SARS). Тогда летальность у заболевших была больше, до 10 %, но он не был таким контагиозным, вирус был высоковирулентным, он быстро давал инфекционный процесс, пациенты быстро попадали в больницу, знали, что они больны, не успевали заразить большое количество окружающих, и он довольно быстро был погашен. Поэтому на тот момент вакцинация не была в приоритете. Вакцину разработать можно, этим занимаются несколько стран, та же Германия. США заявляет о разработке современной РНК-вакцины. Но поскольку раньше коронавирус с такой высокой скоростью распространения в мире не был описан и известен, никто не ставил это в приоритет. Возможно, к следующему сезону, к зимнему сезону вакцина уже будет на рынке.
— Была информация, что в Китае пробовали лечить коронавирус лекарствами от ВИЧ, малярии и атипичной пневмонии. Можно ли доверять этой информации?
— Сейчас пациентов поддерживают технически аппаратами искусственной вентиляции легких (ИВЛ). Для тех, кому ИВЛ не помогает, подают дополнительную мембранную оксигенацию. Это еще более дорогостоящее оборудование, грубо говоря, это искусственное легкое, специальное оборудование, которое насыщает кровь кислородом. Но если мы будем говорить о медикаментозном лечении, то действительно в Китае за полтора-два месяца эпидемии использовались всевозможные группы противовирусных препаратов прямого или опосредованного действия. Есть уже первые данные. Их называют слабодоказуемыми, то есть эффект есть, но из-за малого запаса экспериментальных данных достоверно сказать, что это высокоэффективный препарат нельзя, но в то же время нельзя сказать, что он не работает. Протестировали колоссальное количество разных препаратов – это и старые типа рибавирина, и современные препараты типа калетры для лечения ретровирусных инфекций. Некоторые не показали эффекта, а некоторые показали эффект. Более того, в Китае и Италии вроде бы есть эффект у про-вовоспалительного цитокина интерферона альфа или бета. Хочу заметить, что в свое время в нашем институте в 90-х был разработан рекомбинантный интерферон, который получил название лаферон. Здесь мы можем быть независимы от международных поставок. У нас есть свой лаферон. Возможно, об этом тоже никто в Минздраве не знает, не знаю, читали ли они эти протоколы, но для лечения коронавируса используется интерферон, который продается в Украине, используются противовирусные препараты. Многие говорят о препарате хины — хлорохин, его использовали против малярии. Эти препараты обладают не только противомалярийным действием, но и цитостатистическим.
— Но это только попытки лечить коронавирус этими препаратами?
Нет, это уже не попытки, а клинически ретроспективные данные. Это уже некоторая статистика, со слабым доказательством, но это уже не попытки, это некоторые подтверждения, что эти препараты снижают 28-дневную смертность.
По материалам: Голос
